В 1915 году на подавление восстания был отправлен шеститысячный отряд, поддерживаемый не только артиллерией, но и авиацией, только-только появившейся в Бразилии. Помимо «палки» была задействована и «морковка» – всем, кто сложит оружие, были обещаны прощение и земельные наделы. В то же время те, кто продолжал оказывать сопротивление, подлежали казни на месте. Среди повстанцев возник раскол – одни верили правительству и были готовы принять предложенные им условия, а другие собирались сопротивляться до конца.

Эпитасиу Линдолфу да Сильва Песоа

После того, как 5 апреля 1915 года правительственными войсками было разгромлено поселение Санта-Мария, служившее повстанцам главным оплотом, восстание пошло на спад и к августу 1916 года было окончательно подавлено. Как и следовало ожидать, никаких улучшений в жизни местного населения не произошло. В июне 1917 года была предпринята очередная попытка мятежа, но на сей раз власти были настороже и сразу же ее подавили. Крестьянские волнения вспыхивали и в других местах, но правительство предпочитало усмирять восстания вместо того, чтобы принимать меры по их предотвращению. На деле Старая республика была ничем не лучше монархии – власть имущие совершенно не считались с нуждами и чаяниями бразильского народа (тогда как последний император Педру Второй проявлял заботу о подданных).

Глава девятнадцатая

Первая мировая война

В июле 1914 года началась Первая мировая война, в которой Бразилия сначала не принимала участия, но это не означало, что страна осталась в стороне от этого масштабного конфликта. Значительная часть установившихся торговых связей была нарушена войной – новые обстоятельства порождали новые потребности. Спрос на кофе резко упал (более чем на треть от довоенных объемов), а падение спроса всегда сопровождается падением цен, и это нанесло дополнительный удар бразильской экономике. Также снизился спрос на каучук. Это в наше время без каучука (уже синтетического) невозможно обойтись – он применяется везде и повсюду, а в начале прошлого века сфера применения природного каучука была не столь широкой, для военных нужд больше требовалась кожа.

Экспорт сокращался, а государственный долг рос. В 1915 году внешний долг Бразилии составлял около ста десяти миллионов фунтов, а внутренний – сорок миллионов. Правительству, которое возглавлял девятый президент Венсеслау Брас Перейра Гомис, пришлось прибегнуть к испытанному средству – брать новые займы для расчетов по старым, а также всячески стимулировать индустриализацию, поскольку война привела к выраженному ограничению импорта, и во многом теперь приходилось полагаться на собственные возможности. Определенный успех был достигнут – к 1920 году в Бразилии работало около тринадцати с половиной тысяч промышленных предприятий, причем более трети их было сосредоточено в штате Сан-Паулу, который из аграрного штата начал превращаться в промышленный.

Политика нейтралитета казалась наиболее разумной, поскольку Бразилия не имела собственных интересов в текущем конфликте, но не всегда обстоятельства складываются так, как хотелось бы. Война изменила внешнеполитические ориентиры, и теперь ведущим партнером Бразилии вместо Великобритании стали Соединенные Штаты Америки, которые довольно активно настаивали на вступлении Бразилии в войну на стороне Антанты [98] . Вдобавок германские подводные лодки совершали нападения на бразильские корабли, которые шли в британские или французские порты. Действия против транспорта, плывущего под флагом нейтрального государства, противоречили законам войны, но немцы, старавшиеся блокировать вражеские порты, действовали по принципу «поставщик нашего врага – наш враг». В начале апреля 1917 года близ пролива Ла-Манш был потоплен большой корабль «Парана», водоизмещением в четыре с половиной тысячи тонн, и это событие переполнило чашу терпения бразильского правительства – 11 апреля дипломатические отношения с Германией были разорваны. Следующим шагом стало интернирование сорока девяти германских пароходов, находившиеся в бразильских портах, а 26 октября 1917 года Бразилия объявила Германии войну.

По большому счету, вступление Бразилии в войну ничего не изменило. Непосредственного участия в боевых действиях бразильские войска не принимали, за исключением кораблей военно-морских сил, занимавшихся патрулированием южной части Атлантического океана, бразильских летчиков-добровольцев, летавших на самолетах британских военно-воздушных сил, и одного сводного полка добровольцев, сражавшегося в рядах французской армии. Союзники, и в первую очередь британцы, настаивали на отправке крупного экспедиционного корпуса в Европу, но бразильское правительство хорошо сознавало слабость своих сухопутных сил, которые с трудом подавляли крестьянские восстания, и потому отклонило эту идею, что было к лучшему – какой смысл воевать на чужой земле за чужие интересы? После вступления в войну главные торговые партнеры Бразилии остались прежними – США, Великобритания, Франция. Правда, превратившись из партнеров в союзников, они могли рассчитывать на более низкие цены.

Настроения в бразильском обществе были диаметрально противоположными – одни поддерживали участие Бразилии в войне, а другие выступали против. Не раз случалось так, что провоенные демонстранты сталкивались с демонстрацией, устроенной пацифистами, и тогда мирные шествия перерастали в ожесточенные потасовки. Плюрализму настроений способствовал разномастный состав общества, в котором наличествовали иммигранты из многих европейских стран. К счастью, до больших потрясений на этой почве дело не доходило, чего нельзя сказать об экономических проблемах.

В июле 1917 года в Сан-Паулу вспыхнули волнения, вызванные гибелью молодого активиста рабочего движения, который был убит полицейскими. В течение четырех дней продолжались столкновения между рабочими и стражами порядка, а затем началась массовая забастовка, в которой, помимо рабочих, приняли участие ремесленники и мелкие торговцы. Очень скоро забастовали и в Рио-де-Жанейро, где был свой повод – в результате обрушения непригодного для эксплуатации производственного здания погибло около пятидесяти рабочих. С большим трудом, где-то силой, а где-то уговорами и уступками, забастовку удалось подавить, но с начала 1918 года в Рио-де-Жанейро они стали проходить одна за другой. Правительство было сильно обеспокоено тем, что в ряде случаев солдаты, которым было поручено охранять порядок, присоединялись к бастующим рабочим – для полного «счастья» не хватало только восстания в армейских рядах.

На фоне непрекращающихся столкновений рабочих с полицией и армейскими частями Анархистский альянс Рио-де-Жанейро, созданный в январе 1918 года, начал подготовку к свержению правительства. Анархисты отвергали идею существования государственного аппарата и само понятие «буржуазное государство». Их идеалом было общинное самоуправление на местах – рабочие или крестьянские советы. В то время подобные утопические идеи пользовались широкой популярностью. Действия заговорщиков ограничивались столичным округом, предполагалось, что после объявления о свержении федерального правительства власть на местах обрушится сама собой, под давлением народных масс. Выступление было назначено на 18 ноября. Подготовка велась тайно, но, благодаря полицейскому агенту лейтенанту Хорхе Элиасу Аджузу, внедренному в Анархистский альянс, власти были в курсе происходящего и заранее подготовились к подавлению восстания.

Жоржи Амаду

Утром 18 ноября первыми забастовали текстильщики в Рио-де-Жанейро и соседних со столицей городах. К ним присоединились металлурги и строители. Во второй половине дня начались столкновения с полицией и армейскими частями, при этом часть солдат сражалась на стороне повстанцев. Борьба была ожесточенной, но, тем не менее, к утру следующего дня восстание было подавлено, хотя забастовки продолжались еще в течение двух недель. Эти события привели к закрытию профсоюзов металлистов, строителей и текстильщиков и разгрому анархистских организаций, в том числе и тех, которые не принимали участия в заговоре. Дельфим Морейра, исполнявший обязанности президента с 15 ноября [99] , требовал от полиции принятия самых решительных мер по искоренению «революционной заразы», и его можно было понять – попытка свержения всегда неприятна, но если она предпринимается на четвертый день пребывания на посту, то получается неприятной втройне.